Почему исповедуются короли - Страница 34

– Если бы мне приспичило положить конец трусливым попыткам Бонни замириться, то я порешил бы того жирного бывшего священника в личине дипломата. А не его врача.

– Слишком очевидно, – мотнул головой Себастьян. – Зачем убивать Вондрея, если можно избавиться от него другим способом? Этот человек болезненно одержим состоянием собственного здоровья. Потеряв личного врача, он, вполне вероятно, решит отказаться от своих дипломатических попыток и поспешит обратно через Ла-Манш. Нельзя исключать такой вот расчет.

В глаза шотландца вернулся юморной огонек.

– Правда? В таком случае убийца Пельтана расчетливей, чем мне представлялось. Хотелось бы мне приписать себе столь хитроумный замысел, но, увы, заслуга не моя.

Себастьян наблюдал, как собеседник положил свой нож и потянулся за элем.

– Какова же настоящая причина вашей встречи с Пельтаном в минувший четверг?

Поджав губы и лукаво прищурившись, Килмартин покатал эль на языке. Но затем лишь покачал головой, словно хранимый им секрет был слишком занятен, чтобы им делиться.

* * * * * * * *

Себастьян как раз пересекал вестибюль, направляясь к выходу, когда услышал приветственный оклик толстяка на кресле-каталке, которое толкал расфранченный денди.

– Сэр, – развернувшись, подошел поздороваться виконт. – Не ожидал встретить вас в Лондоне.

Граф Прованский заулыбался, довольно надувая румяные щеки.

– Мария-Тереза пожелала на несколько дней приехать в город – сходить в театр, купить новую шляпку – что-то в этом роде. К тому же во вторник званый вечер у герцогини Клейборн. – Он изучающе посмотрел на Себастьяна, словно пытался поймать ускользающее воспоминание. – Она ведь приходится вам родственницей?

– Тетей.

Морщинка между бровей некоронованного короля разгладилась.

– О, так я и думал. Возможно, там мы увидимся снова.

– Возможно.

Людовик-Станислав разразился своим обычным, колыхающим огромный живот хохотом.

– А вы, похоже, не любитель подобных мероприятий? – Смех перешел в кашель. – В вашем возрасте это простительно.

– Правильно ли я понимаю, что вы остановились на Саут-Одли-стрит в доме вашего брата?

– Именно так, именно так. Все равно Артуа сейчас волочится за какой-то юбкой в Шотландии, а потому, даже если наш приезд ему не по нраву, он ничего не может с этим поделать, правда же?

Себастьян бросил взгляд на Амброза Лашапеля. Но придворный отвернулся, словно не доверяя своему умению сохранять невозмутимый вид.

– Я обнаружил нечто любопытное касательно убитого французского врача, – обронил виконт.

Граф Прованский округлил глаза в нарочитой пантомиме удивления.

– Да?

– Кажется, Дамион Пельтан приходится сыном доктору Филиппу-Жану Пельтану – тому самому, который лечил юного дофина в тюрьме Тампль.

– В самом деле? Какое удивительное… совпадение.

Себастьян всмотрелся в пухлое, самодовольное лицо Бурбона. Монарха – пусть даже некоронованного – не назовешь в открытую лжецом.

– Неужели вы не узнали фамилию?

– Нет, я, конечно же, заметил сходство их фамилий, – толстые щеки дрогнули. – Однако понятия не имел, что они… Сын, вы сказали? Вот так интрига.

– Удивительное совпадение.

– Да-да, разумеется, разумеется.

– А вы случайно не знаете, для чего Дамион Пельтан приехал в Лондон?

Граф Прованский ответил неожиданно жестким взглядом. «Нет, – подумалось Себастьяну, – каким бы приветливым ни было его лицо и каким бы добродушным ни казалось поведение, нельзя забывать, что этот человек – внук Людовика XV, выросший среди великолепия и интриг французского двора».

– Откуда я могу это знать? Не все располагают такой сетью информаторов и шпионов, как, скажем, ваш тесть.

Себастьян заметил, как Амброз Лашапель со вздохом прикусил щеку. Даже если сам Людовик-Станислав и не заметил своей оплошности, его придворный явно понимал: патрон сей момент невольно сознался, что осведомлен о том, зачем Пельтан находился в Лондоне, раз счел его достойным внимания лорда Джарвиса.

– Расскажите мне о вашем племяннике, юном дофине, – попросил Себастьян.

Резкая смена темы повергла стареющего Бурбона в замешательство.

– О моем племяннике? А что тут рассказывать? Он был славным мальчуганом, всего семи лет от роду и пышущим здоровьем, когда его бросили в тюрьму.

– Что с ним там случилось?

Граф Прованский вздохнул.

– Поначалу ничего особенного. В течение нескольких месяцев после казни отца Луи-Шарлю позволяли оставаться с матерью, сестрой и тетей. Но однажды пришли стражники и увели его. Судя по всему, революционеры приказали тюремщикам истребить в ребенке малейшие проявления так называемой «королевской гордыни». – Пухлое лицо мучительно сжалось. – С ним обращались… ужасно.

– Когда он умер?

– Восьмого июня 1795 года.

– И Филипп-Жан Пельтан произвел вскрытие тела?

– Да, он был одним из врачей.

– А участвовали и другие?

– По-моему, двое или трое. Хотя Пельтан был единственным, кто видел мальчика за пару дней до смерти, когда был вызван в тюрьму, чтобы лечить его.

– И Пельтан опознал в умершем своего пациента?

– Mon Dieu. – Обычно безмятежные черты царственного толстяка затопила сердитая краска. – Надеюсь, вы не считаете все эти смехотворные старые сказки правдивыми?

– Какие сказки?

– Будто вы не знаете! Что дофин не умер в Тампле, что его выкрали из тюрьмы, подменив телом какого-то другого несчастного мальчика!

Живучесть легенды о том, что сын Людовика XVI и Марии-Антуанетты на самом деле не погиб в заточении, представляла собой несомненный источник неловкости и досады для обоих его дядей и кузена, мечтавших когда-нибудь занять освободившийся трон. Себастьян промолчал, и граф Прованский добавил: